Карасев, Куделин, Кисурин, Панов, Корнев, Курашов, Спиридонов, Моргунов, Еремин на тренерском мостике. Все молодые, красивые, "голодные". Им месяцами не платили зарплату. В их раздевалке порой не было горячей воды. На игры еврокубков они летали не клубными чартерами, а регулярными рейсами "Аэрофлота", сложившись в три погибели в переполненном салоне. Но зато как играли!
Еремин: - Тот ЦСКА был одной из лучших команд, с которыми мне довелось работать. Ребята играли свежо, азартно, раскованно. Именно играли, а не работали по схемам. Уверен, уже в 95-м ЦСКА имел все шансы выйти в "Финал четырех" и побороться за чемпионский титул...
В групповом турнире клубного чемпионата Европы-94/95 (так тогда называлась Евролига) ЦСКА одержал ряд громких побед. Над "Реалом", где блистал Сабонис, над "Панатинаикосом". Армейцы заняли в группе третье место, вышли в плей-офф на "Олимпиакос" и в первом же четвертьфинальном матче вновь поразили Европу. Афинский суперклуб с бюджетом более 20 миллионов долларов (середина 90-х - эпоха финансового расцвета греческого баскетбола) был разгромлен в Москве с позорным счетом - 95:65!
Чтобы выйти в "Финал четырех" ЦСКА оставалось выиграть один из двух оставшихся матчей, которые проводились уже в Афинах. Вторая игра состоялась 14 марта. "Олимпиакос" выиграли с большим трудом и не без помощи судей - 86:77. А накануне третьей, решающей схватки случилось непоправимое...
СУДОРОГИ, ГАЛЛЮЦИНАЦИИ, ПЕНА ИЗО РТА
Барчо: - Перед первой афинской игрой хозяева, как принято, поставили возле нашей скамейки минеральную воду. Упаковка была запечатанной - я сам ее порвал и сразу отхлебнул из одной бутылки. На разминке и во время матча эту воду пила вся команда. Выпили почти все. После игры я, как обычно, предложил ребятам забрать в гостиницу оставшиеся бутылки. Никита Моргунов схватил одну, надавил - и увидел, что из нее идет маленькая струйка. Тогда никто не придал этому значения. Подумаешь, дырка...
Корнев: - Когда после матча пришли в раздевалку, там стояли два ящика с напитком Gatorade. Кто-то сразу заметил, что защитной пленки на горлышках некоторых бутылок нет и пробки скручены. Как только мы начали переодеваться, в раздевалку забежал человек из персонала "Олимпиакоса" с перепуганными глазами, схватил один из двух ящиков с Gatorade и убежал. Ребята, которые успели взять бутылки из унесенного ящика, обратили внимание: на них защитная пленка как раз была.
Кисурин: - Сразу после матча я почувствовал неладное. Началась депрессия. Карасев говорит: "Если бы у меня сейчас был пистолет - застрелился бы". "У меня то же самое", - отвечаю. Приехали в гостиницу. Васю вроде бы отпустило. А я всю ночь промучился.
Куделин: - После игры в гостинице у меня начались галлюцинации. То комната разъезжалась, как резиновая, то появлялись какие-то древние вазы. Но я подумал, что все дело в переутомлении.
Коваленко: - После первого матча игроки и тренеры почувствовали недомогание. Именно тогда Моргунов заметил, что у бутылки с минеральной водой проколото горлышко. Нажимает на бутылку, а из нее тонкой струйкой вода течет. Я той воды выпил два-три глотка, и то были последствия. Сильно "крутило", ломило спину. От нашей гостиницы до Акрополя было метров 200, и как-то я решил прогуляться. Прошел примерно четверть пути и чувствую - больше не могу. Представляю, каково было игрокам, которые выпили во много раз больше!
Карасев: - Накануне третьей игры выхожу на улицу, смотрю на солнышко, улыбаюсь и... Так с этой улыбкой на следующие пару дней и остался.
Кисурин: - Наутро мы с Карасевым решили выпить по чашке кофе. Чтобы взбодриться. Прошли до кафе метров 50 и почувствовали сильную усталость. Сели на скамейку. Думаем: "Неужели мы так вчера набегались?" И тут у Васи начинает лицо сводить. Решили пойти к доктору. Он сделал укол ношпы - вроде полегчало.
Парфенов: - Отдыхаем в гостинице, готовимся ехать на тренировку. Заходит Женя Кисурин: "Василич, я лежать не могу. Только глаза закрываю, на меня какой-то поезд летит".
Моргунов: - Днем перед тренировкой всю команду клонило ко сну. Я ловил себя на мысли, что периодически отключаюсь на минутку-другую. Приехали в зал, начали разминаться. Я, как обычно, принялся бросать по кольцу. Вдруг слышу Еремина: "Никита, хватит ерундой заниматься!" И тут понимаю, что моя голова сама легла на плечо... После шеи стало сводить мышцы ног и спины. Прямо идти я не мог. То же самое происходило с Куделиным. Нас вывели из зала под руки и отвезли в ближайший госпиталь.
Еремин: - Никиту скрючило так, что он просто не мог разогнуться. Там же, в зале, случились конвульсии у Куделина. Жаловались на самочувствие и другие. Пришлось прекратить тренировку и вернуться в гостиницу. Поначалу мы решили, что ребята что-то не то съели. Но потом игроков одного за другим стали увозить по больницам.
Карасев: - Когда Никита положил голову себе на плечо, всем было весело. Когда он сел на стул в какой-то непонятной позе - еще веселее. А тут еще Куделин тоже начал "дурачиться". Это потом всем стало не до смеха... В итоге этим двоим досталось больше всех.
Куделин: - В тот момент я чувствовал себя человеком, который болен церебральным параличом. Испугался не на шутку. Есть такой фильм "Вспомнить все" - там герой Шварценеггера несколько секунд находится на планете без воздуха. Со мной происходило примерно то же самое. Только наяву. Спазмы легких, задержки дыхания, глаза вылезают из орбит.
Моргунов: - Представьте состояние: вдохнуть можешь, а выдохнуть - нет. Конечно, у меня был шок. Пытался как-то успокоиться. Думал о хорошем и продолжал бороться за каждый вздох. Госпиталь, в который привезли нас с Куделиным, напоминал поселковую больницу советских времен. Местных врачей охватила паника. Сначала они подумали, что мы русские наркоманы, и стали задавать какие-то глупые вопросы. Потом решили, что мы чем-то подавились, и повезли на рентген. В общем, полнейшая некомпетентность. У меня со страшной силой выгибало спину, а эти "деятели" пытались придавить к койке. К счастью, с нами был доктор Авраменко...
Авраменко: - В Афинах я оказался случайно, поскольку постоянно с ЦСКА тогда не работал. Это Еремин пригласил меня поехать с командой - поддержать ребят и помочь Парфенову. Тогда я и предположить не мог, что придется сутками дежурить в реанимации. С подобным случаем в своей практике столкнулся вообще впервые. Понять, что происходит, было очень трудно. У Куделина и Моргунова выворачивало руки, спину, оба задыхались... Не скрою, было страшно. Греческие врачи пребывали в растерянности. Никто не знал, что делать. Пришлось брать инициативу в свои руки. И все равно, чтобы разобраться и найти нужные антидоты, ушло около пяти часов.
Юрков: - Третьим увезли Панова. На "скорой", сразу после возвращения с тренировки. Мы не знали, в какой именно больнице находятся Моргунов с Куделиным, и отвезли Панова в другую. Я приехал туда с ним и ужаснулся. Выяснилось, что никто из врачей не говорит по-английски и не знает, что делать. Я-то думал, что Греция - цивилизованная страна. А тут приходилось кричать: помогите, спасите! У Сергея были сильные судороги - тело выгибалось, изо рта шла пена. В итоге нас завели за какую-то ширмочку - к другим больным. Представляете картину: Панов корчится от боли на топчане, а рядом лежат бабуля с приступом и бомж с разбитой головой. Не помню, сколько мы там времени провели. Хорошо, что Авраменко консультировал врачей в нашей больнице по телефону. Потом, уже в Москве, специалисты говорили: содержание препарата в воде было так велико, что существовала опасность летального исхода.
Парфенов: - Было ясно, что это препарат, воздействующий на центральную нервную систему. Отсюда и принципы лечения: дезинтоксикационная терапия - капельницы с глюкозой и содой. Чтобы "разбавить" отраву и с мочой вывести ее из организма. Греческие врачи, с которыми я общался через переводчика, говорили, что ничего не могут найти в организмах игроков. Но когда мы взяли анализы в Москве и провели экспертизу воды, стало понятно, что ребята получили огромную дозу психотропного препарата под названием галаперидол. Угроза жизни баскетболистов была действительно реальной. Если бы не своевременная госпитализация, мог случиться спазм сердечной мышцы.
Корнев: - Меня увезли в больницу незадолго до начала решающей игры. Я ехал в зал с командой, но в автобусе начало сводить мышцы спины. Странное было состояние: если предельно сосредоточиться на своих ощущениях и расслабиться, судороги ослабевали. Однако стоило вниманию чуть переключиться на что-то другое, как все начиналось снова.
Карасев: - Я тоже слег в больницу в день матча. Помню, лежим мы с Куделиным и Моргуновым под капельницами и думаем: каково там сейчас нашим женам, близким. Сотовые телефоны уже были, но за границу мы их тогда с собой не брали - деньги экономили.
ПОЧЕМУ НАШИ РЕШИЛИ ИГРАТЬ?
Тогда в заявку на матчи еврокубков можно было включать не 12, а 10 игроков. После того как Моргунов, Куделин, Панов, Карасев и Корнев оказались на больничных койках, в распоряжении Еремина осталось пять баскетболистов - минимально разрешенное количество, которым можно начинать игру. Причем эти пятеро тоже находились не в лучшем состоянии. Возник вопрос: играть или не играть?
Юрков: - Утром в день матча в гостинице состоялось совещание. Кроме президента клуба Михаила Резникова, тренеров и работников администрации в нем принимал участие Александр Яковлевич Гомельский, прилетевший с командой в Афины. Никакой официальной должности в клубе он тогда не занимал, но являлся куратором, если хотите, покровителем ЦСКА. Первым делом мы обратились за помощью в ФИБА и в Москву. В том, что речь идет об умышленном отравлении, никто уже не сомневался. Однако преобладавшее мнение было таким: играть все равно надо. Верх взял патриотический дух: умереть, но отомстить грекам на площадке. Хотя у меня эта позиция вызывала большие сомнения.
Еремин: - Все были сильно напуганы. Боялись за ребят, которые лежали в больницах. Боялись денежного штрафа за срыв матча и телетрансляции. Не забывайте, на дворе был 1995 год. Взять на себя ответственность за отказ, при том что обстоятельства отравления еще не выяснены, я не мог. ФИБА же настаивала, чтобы мы играли. Перед матчем комиссар сказал: сначала надо сыграть, потом будем разбираться. А в суть переговоров с "Олимпиакосом", которые вели Резников и Гомельский, я не вникал.
Лазаров: - Где-то около полудня мне сообщили, что несколько игроков ЦСКА попали в больницу с подозрением на отравление. Гомельский сказал, что команда, возможно, не сумеет выставить даже 5 игроков. Я тут же позвонил генеральному секретарю ФИБА Бориславу Станковичу. Его не оказалось на месте. Однако Гомельский все-таки дозвонился до него. По-моему, Станкович отдыхал на даче. Он сказал: "ФИБА не хочет вмешиваться в это дело. Пусть решение принимает Лазарев". Я связался с больницей. Врачи заверили, что ничего серьезного с игроками ЦСКА не случилось и они должны быстро вернуться в строй. Тогда я обратился к "Олимпиакосу" с просьбой о переносе игры на день-два. В ответ менеджер греческого клуба развернул телевизионный контракт и спросил: кто будет платить неустойку за срыв трансляции? Поверьте, речь шла о крупной сумме. При этом формально никаких причин для отмены матча не существовало.
Коваленко: - Комиссар матча затребовал медицинские заключения о том, что баскетболисты отравлены и не могут играть. Греческие врачи выдавать какие-либо документы категорически отказались. Они заявили, что сделали 25 различных анализов и ничего криминального не нашли. В итоге комиссар пригрозил: если мы не выйдем на матч, ЦСКА придется платить неустойку. Кажется, 50 тысяч долларов. Сейчас такая сумма кажется несерьезной, но тогда для нас это были огромные деньги.
Юрков: - В день игры мы пытались связаться со Станковичем и его заместителем Котлебой. Безрезультатно. Позицию ФИБА озвучил Лазарев: или ЦСКА играет, или его ждет солидный штраф. Эта угроза подействовала. В те времена финансовая ситуация в клубе была критической. Мы только-только начали выплачивать долги по зарплате.
Парфенов: - Тренеры не хотели выводить команду на матч. Я тоже был против. Но Резников и Гомельский настояли, что сыграть надо. Иначе ЦСКА грозил огромный штраф - то ли 50, то ли 100 тысяч долларов. Ответственность за это никто брать на себя не захотел.
Белов: - Узнав о случившемся в Афинах, я тут же предложил ЦСКА помощь РФБ. Однако руководители армейского клуба заявили, что разрешат ситуацию сами.
Юрков: - Никакой официальной информации об отравлении не было. Реакция Москвы повергла нас в шок. Тогдашний председатель антидопингового комитета в каком-то интервью заявил: он не исключает, что ЦСКА мог использовать запрещенные препараты. Слух о допинге моментально подхватили греческие журналисты. Что тут началось! ЦСКА, не имевший нынешней экономической и юридической базы, оказался беззащитен. Оставалось только биться на площадке. "Умирать" с гордо поднятой головой.
Еремин: - Правильно ли мы сделали, что вышли на матч? Не знаю. Возможно, сегодня я принял бы другое решение. Хотя ребята тогда проявили настоящий характер.
Вадеев: - Мы согласились играть потому, что не знали своих прав и не понимали, как надо действовать. "Партия" сказала "надо" - ну, мы и вышли.
Спиридонов: - Сомнения были и у тренеров, и у игроков. Но множество нюансов помешало нам принять правильное решение. Плюс сказалось "советское воспитание". Мы хотели отомстить за ребят и даже не задумывались о том, что обречены. Бросились на амбразуру, как Матросов. Это теперь я понимаю, что нам не надо было играть...
Куделин: - Случись такое сейчас, на матч никто бы не вышел. Но в то время авторитет "Олимпиакоса" в Европе был намного выше, чем у ЦСКА. Нас просто запугали штрафами и прочими санкциями.
ПОДВИГ ПЯТЕРКИ "СМЕРТНИКОВ"
16 марта. Портовый пригород Афин Пирей. В прокуренном 15-тысячном Peace and Friendship Stadium никакими "миром и дружбой" даже не пахнет. Фанаты "Олимпиакоса" встретили нашу команду жестами, имитирующими укол в вену. Мол, что, ребята, перекололись?!
"Выходит стартовая пятерка", - грустно пошутил Еремин на предматчевой установке. Вадеев, Кисурин, Спиридонов, Грезин и Курашов шли на этот матч как на последний бой. За свою страну. За свой клуб. За лежащих под капельницами товарищей по команде. И - о чудо! - обескровленная пятерка "смертников" повела в счете! 5:0 на 2-й минуте, 12:5 на 5-й, 16:7 на 8-й, 21:19 на 12-й, 28:27 на 16-й! Растерянные греки не понимали, что происходит.
Лишь незадолго до перерыва "Олимпиакос", ведомый Накичем и снайпером из НБА Джонсоном, впервые вырвался вперед. Остальное было делом времени. На 5-й минуте второго тайма (тогда матчи состояли из двух периодов по 20 минут) ЦСКА остался вчетвером - получил 5-й фол Курашов. А за 6.10 до финальной сирены, когда Спиридонов травмировал ногу, - втроем. Для реализации численного перевеса главный тренер "Олимпиакоса" Яннис Иоаннидис применил прессинг. Впятером против троих! Только когда преимущество греческой команды достигло 20 очков, Иоаннидис убрал двух игроков с площадки.
К этому моменту Вадеев тоже получил 5-й фол. Играть в баскетбол вдвоем официальные правила, как известно, запрещают, однако "отравленный" матч не прервался. Спиридонов, невзирая на травму, вернулся на паркет и доиграл встречу до конца.
Еремин: - Видя, что творится вокруг, я дал команду Вадееву нарушить правила. Но когда он получил пятый фол, на площадку вдруг выскочил Спиридонов. В этом бедламе он меня просто не услышал. Уверяю вас, будь у ЦСКА хоть парочка замен, все могло закончиться иначе. Настрой у команды был сумасшедший. Фактически второй пятеркой мы на равных бились с "Олимпиакосом" весь первый тайм! Греки были насмерть перепуганы.
Вадеев: - Когда я получил четвертое замечание, Еремин крикнул: "Фоли!" Кроме меня на площадке оставались Кисурин и Грезин, а вдвоем играть нельзя. Матч бы прервали, и тогда грекам было бы сложнее замять скандал. Но едва я сфолил, как на площадку выскочил Спиридонов со словами: "Я готов играть!" Его колено было перевязано.
Спиридонов: - Почему я так поступил? Поддался эмоциям. После я много раз спрашивал себя: надо ли было выбегать на площадку? И до сих пор считаю, что поступил правильно. Ведь до конца оставалось всего несколько минут. Вряд ли стоило играть, рисковать здоровьем, чтобы потом получить техническое поражение.
Курашов: - Еремин прекрасно понимал, что шансов на победу у нас почти нет. Он просто попросил защищаться аккуратнее и не получать лишних фолов. Но в то же время сказал: "Если чувствуете, что физически не можете играть, - фолите специально. Тогда матч остановят". Тем не менее мы терпели до конца и сделали все, что могли.
Грезин: - В принципе для победы нам не хватило одного-двух игроков. Жаль, Корнева увезли в больницу прямо из автобуса. Будь у ЦСКА еще пару человек, которые сыграли бы по 5 - 10 минут, этого было бы вполне достаточно. "Олимпиакос" чувствовал себя очень неуютно. Даже когда мы остались в меньшинстве, греки не знали, что делать с мячом.
Томич: - Когда мы узнали, что придется играть против пятерых, то почувствовали себя не в своей тарелке. Команда настраивалась совсем на другое сопротивление. В результате "Олимпиакос" чуть не проиграл. После первой половины Иоаннидис был очень недоволен. Он громко кричал на нас в раздевалке. Странный матч. Таких у меня больше никогда не было.
Волков: - Ощущения были не из приятных. Я испугался за ребят из ЦСКА, которые находились на грани жизни и смерти. Перед игрой я попросил Иоаннидиса, чтобы он не выпускал меня. В первой половине он меня не послушал. Но вскоре, увидев мое лицо, усадил обратно на скамейку. До конца.
Накич: - Перед матчем нам сказали, что у ЦСКА будет 6 игроков. А оказалось, что всего пятеро. Впрочем, для меня это ничего не меняло. Конечно, по-человечески их было жаль. Но перед "Олимпиакосом" стояла конкретная цель - "Финал четырех".
Лазаров: - В то время в правилах ФИБА был такой пункт: если одна из команд по уважительной причине выставляет на матч неполный состав, соперник имеет право заявить столько же игроков. То есть, если бы "Олимпиакос" тоже ограничился пятью баскетболистами, наказывать греков ФИБА не стала бы. Я говорил об этом Иоаннидису. Однако он предпочел не рисковать.
Накич: - Не думаю, что мы должны были играть пять на пять. Это же профессиональный баскетбол, а не дворовый. Здесь на первом месте всегда стоит результат. Вряд ли игроки ЦСКА считают, что "Олимпиакос" действовал неэтично. Друзей в этой армейской команде у меня нет, но и врагов, полагаю, тоже. Позже мы с Карасевым вместе выступали за "Ираклис" и прекрасно ладили.
Сигалас: - Перед матчем Иоаннидис обсуждал со мной, как с капитаном: что делать, если кто-то в ЦСКА получит 5 фолов? Тогда мы не приняли окончательного решения. В принципе, наверное, стоило сразу уравнять составы. Однако соперник не дал нам шанса на такой риск. Снимаю шляпу перед пятеркой игроков ЦСКА. Они совершили подвиг.
Моргунов: - Мы с Куделиным и Карасевым смотрели матч по телевизору в одной больничной палате. Хотите верьте, хотите нет: веселились безумно. Просто ухохатывались - с этакой злой иронией.
Карасев: - Те, кто играл, чувствовали себя лучше нас, но нагрузка-то на них выпала огромная! И опасность для жизни была серьезной - сердце могло не выдержать.
КТО ЭТО СДЕЛАЛ?
Еремин: - Я много раз пытался выяснить по всевозможным каналам, кто отравил ЦСКА. Не думаю, что команда была дана на уровне высшего руководства "Олимпиакоса". Это слишком солидный клуб. Но допускаю, что к случившемуся причастны люди из администрации греческой команды - те, кто в случае поражения рисковал потерять работу или деньги. Президент сказал: надо выиграть. А дальше пошло по инстанциям.
Юрков: - Вполне вероятно, что это преступление не было согласовано с верхушкой "Олимпиакоса". Отравители вели себя непрофессионально - содержание галаперидола в воде было слишком велико. Для того чтобы вывести нас из борьбы, хватило бы гораздо меньшей дозы.
Барчо: - Ясно, что злоумышленники имеют отношение к греческому клубу. В версию с фанатами я не верю. Как посторонний человек может пройти в клубный офис, взять упаковку с водой и беспрепятственно ее отравить?!
Коваленко: - Насколько мне известно, на следующий год после отравления весь технический персонал в "Олимпиакосе" был полностью заменен. Весьма красноречивый факт.
Парфенов: - Греческие журналисты рассказывали, что в подпольном тотализаторе на "Олимпиакос" были поставлены огромные деньги. Если бы ЦСКА победил, мы рисковали не выйти из зала живыми.
Авраменко: - Греки до сих пор отрицают свою причастность к отравлению. Но ведь галаперидол в бутылки попал не из воздуха. Не думаю, что "задание" исходило от "Олимпиакоса". С его стороны было бы проще и гуманнее подкупить судей - денег у греков в те годы хватало. Скорее к отравлению причастны болельщики.
Косталлос: - В газетах давалось несколько объяснений случившемуся. Половина версий за "Олимпиакос", половина - против. Одна из главных: вечером в гостинице бармен - ярый фанат "Олимпиакоса" - подмешал что-то в напитки игроков ЦСКА. Что же касается букмекеров, то тут они вряд ли замешаны. В то время ставки на баскетбол в Греции были практически запрещены.
Сигалас: - То, что "Олимпиакос" причастен к этому отравлению, полностью исключено. Да, победа была крайне важна для нас. Но на такой шаг клуб, уж поверьте, никогда не пошел бы. Состав "Олимпиакоса" тогда был сильнее, чем у ЦСКА. В подобной "помощи" мы не нуждались.
Лазаров: - Позже до меня доходили различные слухи. Кто-то говорил, что ЦСКА отравился во время ужина в ресторане. А кое-кто в Греции даже утверждал, что некоторые армейцы сами "сдали" матч за большие деньги.
Волков: - Вы не представляете, сколько версий звучало в Греции. От преднамеренных действий "Олимпиакоса" до причастности... самого ЦСКА. В то, что армейцы могли отравить себя, я, конечно, не верю. В злой умысел руководителей афинского клуба - тоже. Дело быстро замяли. Этот скандал не был нужен ни Греции, ни всей Европе. Самое главное, что все игроки ЦСКА остались живы. А правду мы, думаю, никогда не узнаем.
Панов. - Не имею никакого желания смаковать подробности того афинского кошмара. Правды вам сейчас все равно не расскажут. Да и знает ли ее кто-нибудь? За 10 лет никто не доказал, что ЦСКА отравил именно "Олимпиакос". И уже не докажет.
ПОЧЕМУ ЗАМЯЛИ ДЕЛО?
По возвращении в Москву ЦСКА начал собственное расследование. Экспертиза выявила присутствие галаперидола в воде и в организмах игроков. Однако дальше пресс-конференции и заверений бороться за справедливость дело не пошло. ФИБА признала результат матча действительным. Заключение московской экспертизы, сделанное через неделю после игры, уже никого не волновало. Время было упущено, необходимые юридические шаги не предприняты, матч сыгран...
Юрков: - ЦСКА сам загнал себя в угол неуверенными действиями. Или наоборот: уверенными, но неправильными. Сейчас легко рассуждать, что надо было делать. Тогда же, впервые столкнувшись с подобным прецедентом, мы растерялись. Утратили инициативу, потеряли время. Например, к нам обращались представители "Панатинаикоса". Они были готовы оказать любую помощь - лишь бы уличить своего главного соперника. Трудно сказать, почему ЦСКА не принял это предложение. Политику клуба тогда определяли другие люди...
Вадеев: - Руководство так и не удосужилось объясниться с игроками по поводу этого дела. Только потом мы стали узнавать какие-то подробности. Например, что "Панатинаикос" предлагал ЦСКА помощь при проведении анализов.
Белов: - Чтобы доказать факт отравления и причастность к нему "Олимпиакоса", надо было еще в Греции провести независимую экспертизу. От ЦСКА требовалось проделать большую работу в сжатые сроки. Армейцам не хватило опыта - ведь раньше они ни с чем подобным не сталкивались. В результате дело было пущено на самотек. Мол, давайте сначала сыграем, а потом посмотрим, что из этого получится. Впрочем, после поражения ЦСКА тоже толком ничего не сделал, чтобы найти виновных. Проверка бутылок в московской лаборатории - для ФИБА не доказательство. Вот если бы пригласили специалистов со стороны, тогда результаты можно было использовать в суде. А так: не пойман - не вор. Вообще, эта история сейчас выглядит достаточно наивно. Трудно представить, чтобы такой скандал был замят и забыт всего за неделю. А ведь в спортивном плане ЦСКА середины 90-х был настоящим грандом европейского баскетбола.
Курашов: - Официальное расследование никто не проводил, а зря. Это был подходящий случай, чтобы доказать: Россия может отстаивать права своих спортсменов.
ЭХО КОШМАРА
Время лечит любые раны. В следующем сезоне ЦСКА пробился в "Финал четырех", предварительно обыграв "Олимпиакос" на его площадке. Об афинском кошмаре в ЦСКА вспоминали все реже. Кое-кто даже подшучивал над впечатлительным Моргуновым, подсовывая ему продырявленные бутылки с водой...
Спиридонов: - Только сейчас понимаю, какое это было испытание. Галаперидол страшный препарат. Он действует на мочеполовую систему и в недозированных порциях очень опасен. В Афинах мой организм выдержал. Хотя я соблюдал пост и выпил, пожалуй, больше, чем остальные. Но позже отравление все равно сказалось. Начались проблемы с почками, с печенью. В итоге мне пришлось завершить карьеру. Для других тот случай тоже не прошел бесследно. Ахилл Куделина, колени Грезина и Вадеева, травмы Кисурина и Карасева - думаю, все это взаимосвязано.
Александр ФЕДОТОВ, Алексей БЕЗЪЯЗЫЧНЫЙ,
Владимир МОЖАЙЦЕВ
