Когда я объяснил, чего хочу, со мной особо никто не спорил. Энди, как всегда, плыл по течению, а Пенни Чутер, главный тренер сборной, решила, что нашим рулевым будет Суини. Суини некоторое время рулился в женских восьмерках, работал в Калифорнии. Он не мог присоединиться к нам сразу, но мы нашли ему временную замену на тренировочном сборе в Амстердаме. На место рулевого мы уложили 50-килограммовый ящик с инструментами, и это прекрасно работало.
Когда Пэт присоединился к нам, эффект был впечатляющим. И я не имею в виду "впечатляюще прекрасным". Во время нашего первого выхода на воду мы смогли остаться на своей дорожке, но рулевой мотал нас из стороны в сторону, как будто мы крепко выпили. Мы с Энди переглянулись и подумали одно и тоже: "Мы - фавориты Олимпиады и вдруг взяли на борт этого клоуна. Верните нам наш ящик с инструментами". Но так было в прошлом году. Сейчас все проблемы разрешились, мы сработались со Суини, идём прямо, даже лучше, чем с ящиком. Мы закончили тренировочный сбор, опять в Амстердаме, и находимся в великолепной форме. Во время одной тренировки мы побили неофициальный мировой рекорд в двойке без рулевого и почти побили в двойке с рулевым. Мы летим, как на крыльях. Мы воодушевлены. Мы чувствуем себя прекрасно. Мы можем выиграть золотые медали в обоих классах и уже напугали наших соперников за год до Сеула. По крайней мере, таков план. Хотя у меня всегда такой план - запугать всех соперников ещё до старта.
Пока что всё хорошо. Мы выиграли предварительные заезды в обоих классах. В классе двоек с рулевым не заявилось и дюжины лодок, поэтому мы сразу проходим в финал, где сразимся с итальянцами братьями Аббаньяле. Но в классе двоек безрульных нам придётся участвовать в полуфинале, и вот там ситуация начинает усложняться. В спорте часто такое случается. Вопреки научным данным и точным расчётам, в какой-то момент что-то начинает идти не так.
Что-то не так как раз с этими полуфиналом. Я не могу даже объяснить, почему я так думаю. Нет повода бить в набат, и я не чрезмерно обеспокоен, но на подкорке есть какие-то сомнения. Давление, которое оказывает на меня соревнования - лишняя нагрузка. Иногда мы её переносим без труда, как ящик с инструментами в Амстердаме, а иногда, по необъяснимым причинам - с большим трудом. И мы, вправду, проигрываем. В полуфинале мы приходим третьими. Это не самое худшее, что могло случиться, потому что все решили, что мы бережем силы для двух финалов. Будто это тактический ход. Хорошо. Пусть думают так. Я даже могу заставить себя самого так думать, но, если честно, я в этом не могу быть уверен.
Вот что предшествовало настоящему моменту, когда мы идём в первом из двух финальных заездов, в двойке без рулевого, а наши соперники, румыны, идут по соседней воде. Они достойные соперники, но мы сильнее. У нас есть и психологическое преимущество. Один гребец из румынской сборной был так шокирован нашей силой и размерами, что даже поинтересовался во время соревнований у одного моего знакомого, какой у меня вес. Мой приятель прибавил несколько килограмм для пущего эффекта. Румын только вздохнул, уже потеряв надежду нас обойти. Отлично. Пусть думают, что я - здоровенная машина. Однако сегодня у здоровенной машины не самый хороший день, и план нашей гонки быстро рушиться. Мы с Энди ушли вперёд на старте, как обычно, и лидируем на середине дистанции. Здесь мы обычно добавляем и добиваем те команды, которые ещё пытаются составить нам конкуренцию. Сейчас всё пошло не так.
Румыны нас догоняют. Они совсем близко, а я понимаю, что я сдох. Полностью сдох. Впереди ещё половина дистанции, ещё километр, а я больше не могу прикладывать никаких усилий. Мои ноги, спина, лёгкие - всё без сил. Энди, который на первом номере даже не подозревает об этом, орёт: "Давай, пошли!", - а я не могу уже никуда идти, если только за борт. Где-то в глубине сознания возникает мысль: "Так, ты должен выдать лучшее, на что способен. Сделай это или умри". Я заключаю с самим собой сделку: я сделаю 10 самых лучших гребков, на которые способен, а потом - всё. Если мы не оторвёмся от соперников, я бросаю. Мне придётся бросить, пока я в правду не умер.
Раз... два... три... десять. Это всё, что я могу сделать. Наша лодка снова в лидерах, мои нечеловеческие усилия увенчались (ненадолго) увеличением скорости. Румыны смотрят нам вслед, и я фактически слушаю их мысли поверх вспененной воды: "Знаете что, мы сделали очень много. Мы бросили вызов могучим чемпионам мира и Олимпийских игр. Мы сражались и были близки к победе, но они - фавориты на протяжении всего сезона. Мы чемпионы мира среди молодёжи. Мы сделали уже достаточно. Да ладно, ребята, мы же не можем побить лучшую безрульную двойку на планете. Не будьте дураками. Бросаем - и будем довольны тем, чего добились. На самом деле, слава нам за это "чего добились".
Визуально они не остановились, они продолжают бороться, но мысленно они уже сдались, согласились на серебряную медаль, потому что мы - Стив Редгрейв и Энди Холмс. Мы - здоровенные машины. Это наша простая и ясная репутация завоевала нам титул чемпионов мира. Во всяком случае, точно не моё здоровье. Через минуту я в звании нового чемпиона мира должен буду вынести лодку. А мне кажется, что я даже на пару сантиметров от воды не смогу её оторвать, потому что у меня нет сил: ни моральных, ни физических. Но я это сделаю. Сделаю каменное лицо и как-нибудь вытащу её из воды, будто у меня неиссякаемый запас энергии и абсолютная уверенность в своих силах. Какая ложь, но какая полезная ложь! Если ты можешь заставить своих соперников верить в тебя точно так же, как ты веришь в себя сам - некоторые гонки можно выиграть еще до старта. Сегодня я стал чемпионом мира, потому что румыны верили, что я им стану. Они верили, и, как это ни смешно, я делаю это.