На аллее напротив дома 46, недалеко от летней веранды бара «Замбон», стоит небольшая гранитная стелла, к вершине которой прикреплен каменный футбольный мяч. У подножия – свежие цветы. В этом довольно-таки заурядном месте 15 октября 1967 года произошла авария, которая унесла жизнь Луиджи Мерони, самого необычного итальянского футболиста своего времени.
Тогда, конечно, улица выглядела по-другому – кто думал о безопасности в шестидесятые – но уже была центром жизни Турина. Мерони жил на ней же неподалеку в мансарде-лофте, как и подобает человеку, решившему, что мир запомнит его как художника, а не как футболиста. В тот день он отмечал очередную победу «Торино» в ресторане, но без своей девушки Кристины несколько скучал и решил ей позвонить. Телефон-автомат был с другой стороны оживленной улицы. Добежав до середины, Мерони отступил из-за мчащейся машины – и получил сильный удар бампером «Фиата», отбросившего его под колеса другого автомобиля. До больницы, где смогли лишь зафиксировать смерть, его вез случайный свидетель; скорая застряла в жутких пробках, которые всегда сопутствовали футбольным матчам. Еще одно странное совпадение, которыми окутана вся история Мерони.
Первое неприятное совпадение случилось, когда он только перешел в «Торино», потратившего на крайнего форварда огромную по тем временам сумму. Его имя вызвало у многих болезненные воспоминания: капитана самолета, на котором разбился гениальный «Торино»-1949, звали Пьерлуиджи Мерони, слишком похоже, чтобы не обращать на это внимания. Когда-то на сьемках биографии Леннона по желанию его вдовы заменили выигравшего кастинг актера на главную роль, потому что выяснилось, что его настоящее имя – Марк Чэпмэн, как у убийцы Джона. «Торино» совпадение не смутило.
Мерони, кстати, любил Леннона. В ханжеской Италии 60-х он выглядел белой вороной; точнее, его прозвали «черным цыпленком», героем детского мультика, который так извозился в грязи, что его не может узнать родная мать. Он явно не соответствовал своему времени, несколько его опережая – хотя и десять лет спустя другого оскорбителя нравственности Пазолини переехали машиной уже нарочно.
Мерони был, конечно, приличнее Пазолини – он всего лишь читал стихи битников, отращивал периодически бороду и волосы (из-за чего его долго не вызывали в сборную), сам шил себе одежду, замаскировавшись, спрашивал у прохожих, как они относятся к футболисту Мерони, и как-то гулял по городу с курицей на поводке. После матчей он иногда до рассвета рисовал маслом в своей мансарде. Самая известная его картина – портрет любимой Кристины, на котором он так и не нарисовал глаза, поскольку считал, что все равно не сможет передать всю их красоту. Кристину он когда-то в буквальном смысле украл из-под венца, она так и осталась чужой женой, поскольку разводы в Италии разрешили лишь в 1974-м – а затем, не в силах оторваться от нее ни на день, Мерони выдавал ее за свою сестру и селил на базе команды.
Его называли итальянским Бестом в том числе и из-за манеры игры, но Мерони был куда тоньше (причем и в физическом смысле). Да, он тоже отличался невероятной устойчивостью во время своих проходов: суровые итальянские защитники рубили тощего юношу под корень, но он непостижимым образом балансировал так, чтобы оставаться на ногах. Но на вечеринках Мерони оказывался не в центре, хлопая бутылками шампанского, а где-нибудь сбоку – но при этом так, чтобы все могли на него смотреть.
Конечно, у него были поклонники, они были ему необходимы; вся его манера игры, все его существо жаждало этого поклонения, искало его. У Аттилио Ромеро, 19-летнего юноши из хорошей семьи, жившего на той же улице короля Умберто, огромный плакат Мерони висел дома и еще один, чуть поменьше – в «Фиате 124», в том самом «Фиате», который не сумел остановиться, когда Мерони перебегал дорогу. Плача, Ромеро сам явился в полицию той же ночью, но в его действиях не нашли состава вины.
«Торино» посвятил Мерони следующий матч, ставший, наверное, самым пронзительным прощанием в истории: сначала с самолета сбросили тысячи цветов, которые потом уложили вдоль его правого фланга, а затем команда стерла в пыль со счетом 4:0 «Ювентус», который ни разу не могла обыграть, пока Мерони был жив. Тем не менее, концовку чемпионата «Торино» провел куда хуже, чем начал турнир, и вновь не смог выиграть чемпионство, казавшееся таким вероятным в начале сезона.
Но на этом история почему-то не хотела заканчиваться. Аттилио Ромеро закончил университет и устроился на работу в «Фиат» Джанни Аньелли, хозяина «Ювентуса» и большей части города, однажды разбудившего президента клуба звонком в 6 утра и выразившего неудовольствие тем, что такой игрок, как Мерони, достался врагам из «Торино». Ромеро быстро рос по карьерной лестнице, став главным человеком в пресс-службе и представителем самого Аньелли.
А в 2000 году Аттилио, превратившийся из робкого юноши в пожилого мужчину с внешностью сумасшедшего дирижера, был назначен президентом «Торино» – и в итоге оказался худшим президентом в истории. За пять лет работы он привел клуб к вылету из серии А, банкротству и расформированию (нынешний «Торино» создан заново и даже называется чуть по-другому). Среди болельщиков Ромеро считается абсолютным, беспросветным злом; говорят, в рамках сокращения расходов он даже приказал прекратить украшать могилу Мерони цветами.
Вскоре после краха «Торино» на Ромеро завели уголовное дело в связи с подделкой отчетности на посту президента, и в 2008 году осудили на два с половиной года. Наказание настигло злодея, пусть толком и непонятно, в чем именно была его вина и что он мог сделать, чтобы избежать всего случившегося. Может, конечно, ему стоило болеть за «Ювентус», если уж так хотелось ездить на «Фиате» – хотя, с другой стороны, если что и помешало болельщикам «Торино» разорвать Ромеро на части, так именно то, что он тоже был одним из них.
Михаил Калашников
Купить футбольную атрибутику сборной Италии с бесплатной доставкой
