Как появилась «Рысь»
Во многом батальон спецназа «Рысь» своим появлением обязан «казанскому феномену». В 1980-х, когда об этом явлении только заговорили вслух, криминогенная обстановка в Казани была накалена до предела. Многочисленные преступные группировки под руководством «старших товарищей» поделили город на сферы своего влияния и наводили ужас на рядовых казанцев. Члены группировок выясняли отношения прямо на улицах, не гнушались использовать оружие и все, что попадалось под руку, вплоть до железных прутов, устраивали набеги на «враждебные» территории. Стычки не обходились без жертв. Милиции было тяжело справляться с разбушевавшейся преступностью.
Тогда появилась мысль сформировать спецподразделение в рамках полка ППСМ (патрульно-постовая служба милиции). Приказ о его создании был подписан 16 мая 1983 года.
Идея создания спецподразделения принадлежала легендарному подполковнику Николаю Иванилову. Еще за четыре года до этого, в 1979-м, он возглавил только что созданный отдельный батальон ППС УВД Казгорисполкома. В 1982-м подразделение преобразовали в полк ППС и Иванилов стал первым командиром полка. По его инициативе в Татарстане создали не только роту спецназначения, позже получившую название «Рысь», но и первый в республике взвод конной милиции.
«Изначально мы базировались в конюшне на старом ипподроме на улице Павлюхина, — рассказывает ветеран „Рыси“ Зуфар Низамутдинов. — Там уже был кавалеристский взвод, основанный ранее, в 1979 году, тоже по идее Иванилова». Сначала, по его словам, они назывались РОР — рота оперативного реагирования. Но легендарным, почти нарицательным стало название «восьмая рота» (по документам — 8-я рота спецназначения полка ППСМ УВД Казани). «В Казани ее очень хорошо знали наши противники. И уважали: есть публикации, высказывания, где они говорят: „Да, вы работали жестко, но мы вас уважали“», — вспоминает собеседник «БИЗНЕС Online».
Откуда это название — «Рысь»? Придумал его один из бойцов, впоследствии ставший командиром СОБРа, Радислав Сабиров, говорит Низамутдинов. Все очень просто: «Рысь — хитрый хищник, он более сильного противника своей хитростью берет, его не слышно и не видно, исподтишка работает».
Сам Зуфар Фуатович служил в батальоне спецназа с момента его образования. Причем в полицию идти не хотел, а как только позвали в «Рысь», согласился не раздумывая. «С первым командиром этого подразделения Аппаровым Александром Ивановичем мы познакомились еще в 1980 году. Тогда он был замполитом в приволжском медвытрезвителе, а я работал техником связи сигнализации при приволжском РОВД — они в одном дворе располагались», — говорит Низамутдинов. По его словам, их сближали занятия спортом, причем не просто дворовым футболом, а боевыми искусствами. «Я тогда очень сильно увлекался карате, а Аппаров занимался карате-кекусинкай. Тогда все это было полуподпольно», — говорит Низамутдинов. В общем, когда Аппарову предложили должность командира спецподразделения, он пригласил нашего собеседника. «С этого и началась моя служба. Я не думал не гадал, родственники были удивлены моим решением», — говорит Низамутдинов.
Как отбирали бойцов
Впрочем, не всем «дорога» в спецбатальон давалась так легко. «Просто так к нам не могли попасть, отсев был довольно большим. И желающих было очень много!» — говорит Низамутдинов. Хотя, по его словам, зарплата была обычной — без всяких исключений. Кандидатов отбирали строго: они должны были обладать навыками единоборств или отслужить в ВДВ либо погранвойсках. Проводили тестирование — психологическое, физическое. А в конце — рукопашные бои. С годами требования становились все жестче, и в итоге в батальон стали принимать только аттестованных сотрудников милиции, отслуживших как минимум три года.
Если человека брали на службу, изначально его сажали на лошадь, говорит Низамутдинов, даже если он входил в состав «пехоты», а не кавалеристского взвода. Это был элемент психологической подготовки. «Все делали сами вручную: денники отбивали, убирали то, что там было, засыпали опилками. Занимались кормежкой, ковкой, сами себе были шорниками, по коже работали. И службу несли именно на конях. Это не такое простое дело: во-первых, психологически к животному надо подход иметь, во-вторых, верхом на лошади нужно не просто прокатиться, а именно нести службу по 6 часов в летнее время», — рассказывает наш собеседник.
По словам Низамутдинова, в кавалеристском подразделении практически все были городские ребята, как правило прошедшие погранслужбу на Дальнем Востоке и знакомые с лошадьми. Деревенских, которые знали, как управляться с жеребцами, почти не было. Так, с нуля, Низамутдинов научился обращаться с лошадьми. «Я служил верхом с 1983 по 1987 год», — вспоминает он. «Первый конь у меня был Аметист. Потом пересел на Ваньку (Вандал), а затем, когда пришла новая партия лошадей, пересел на Брига», — до сих пор помнит он имена своих четвероногих «сослуживцев», хотя прошло 40 лет.
Из архивных материалов МВД следует, что в спецбатальон рвались служить даже бывшие участники казанских группировок. Принимали ли спецназовцы их в свои ряды — история умалчивает.
Как служили
Собственную базу «Рысь» обрела в 1988 году — там, где сейчас расположен поселок нефтяников: по словам Низамутдинова, сотрудники милиции сами принимали активное участие в стройке. Примерно в это же время роты в полку преобразовали в батальоны и «Рысь» официально получила статус батальона спецназначения (БСН). Батальон состоял из двух рот пехоты и роты, которая включала в себя кавалерию, кинологов и водителей. «Кинологи, кавалерия и пехота были вместе, и аналогов этому в Советском Союзе тогда не имелось», — говорит Низамутдинов. Их поднимали по тревоге, случись что: если нужна была необходимость в дополнительной человеческой силе, силовой поддержке, чтобы провести захваты, различные спецоперации.
Если до этого спецназовцы ходили тренироваться в спортзал в танковое училище (боевые искусства, бассейн с температурой воды в 14 градусов), то после переезда на новой базе у них появился свой спортзал, так называемая качалка. И несмотря на то что с «конюшни» они переехали, о лошадях не забывали — поголовье со временем только увеличивалось. Но занимались не только в спортзале: прыгали с парашютом, проводили «штурмовые» тренировки. «Когда переехали в поселок нефтяников, у нас за оградой был детский сад, здание уже не использовалось, и мы его потихоньку „разрушали“ — занимались там со взрывпакетами», — вспоминает Низамутдинов.
Современной экипировки не было. «Когда мы принимали участие в разгоне массовых беспорядков в 1991 году из-за развала СССР, у нас на вооружении были щиты „Витраж“ — они тогда были из пластика, 100 лет на складах лежали. Они у нас при тренировках рассыпались!» — вспоминает Низамутдинов. Бойцы поставили вопрос ребром: все же нужна хоть какая-то защита. Решил проблему замкомандира роты по политчасти Александр Лягин: по словам Низамутдинова, он окончил КХТИ, понимал сопромат, сделал наброски, чертежи, в общем, поставил цель сделать надежный щит. Подняли публикации, в том числе и зарубежные, где писали о разработках, и решили взять за основу щиты из Южной Кореи. Опытный образец заказали на КВЗ, потом еще дорабатывали. И в итоге получили высокий щит со смотровыми щелями, почти в полный рост прикрывавший бойца. По словам Низамутдинова, первую партию щитов у них «перехватил» милицейский батальон, уезжавший в горячую точку — в Карабах. Так щиты прошли свое испытание и получили хорошую оценку.
«В первое время с момента образования, с 1983 года, большое внимание уделялось „казанскому феномену“. У нас тогда уже появилась своя тактика работы», — говорит Низамутдинов. Заключалась она в основном в полном охвате территории, в том числе за счет увеличения численности. Если раньше, по его словам, были одиночные посты ППС и патрульная машина, которая эти посты объезжала, то «Рысь» выставляла «парный пост», а патрулировал территорию «усиленный» уазик. В распоряжении бойцов были кинолог, старший экипажа и водитель, которые, получив тревожный сигнал по рации от пешего бойца, сразу же подтягивались к месту ЧП. Глядя на спецназовцев, такую тактику начали перенимать и другие районы — усилили посты, экипажи, говорит Низамутдинов.
Батальон зарекомендовал себя уже буквально после первого года работы. «Сначала, как всегда, новое воспринимается: другие подразделения, бойцы, нас называли „рота оперативного подпрыгивания“, когда мы на лошадях были. А потом, когда начали набирать вес, отношение изменилось. За год мы набрали вес. Некогда было чухаться, надо было работать. Где не могли сами справиться обычными силами, нас подтягивали», — говорит Низамутдинов.
В каких «штурмах» участвовали
Одной из первых крупных операций с участием бойцов спецназа «Рысь» стало подавление массовых беспорядков в конце 1980-х годов в казанской воспитательно-трудовой колонии (КВТК), в которых участвовали больше 4 тыс. человек. Потом, вспоминает Низамутдинов, начались первые командировки: в районах сигнализировали об ухудшении ситуации, и бойцов отправляли туда по тревоге. Одна из таких командировок была в Нижнекамск: там в конце 1980-х начались погромы отделов милиции. «Местные жители считали, что против подростка якобы было неправомерно применено оружие милиционером, — рассказал наш собеседник. — Подросток погиб, на основе этого в городе пошли бунты, погромы».
В Нижнекамск выехали три спецЗИЛа, оборудованные польскими кунгами (универсальными кузовами-фургонами закрытого типа). Бойцы «Рыси» находились в городе около 10 дней — патрулировали улицы по вечерам. «Народ нормально нас воспринимал, адекватно, жестко мы не работали», — говорит Низамутдинов.
Затем последовали командировки в Альметьевск, Менделеевск, продолжали спецназовцы работать и в Казани. В один день участвовали в показных мероприятиях на День республики, в другой — подавляли массовые беспорядки в Казани во время ГКЧП, а затем — беспорядки, устроенные членами татарских националистических партий.
Одна из самых интересных операций, больше всего запомнившаяся Низамутдинову, — задержание членов ОПГ «Жилка» в 1992 году. Члены преступной группировки «кормились» продукцией «Казаньоргсинтеза» — вывозили с завода полипропиленовую крошку и продавали ее, хорошо она «расходилась» по СССР, вспоминает наш собеседник. «И тут подняли нас по тревоге. Мы выехали, нам ничего не говорили, куда, зачем, чтобы информация не ушла, — говорит Низамутдинов. Узнали, что предстоит, только когда подъехали к КОСу. — Мы увидели, что они вывозят с территории завода два вагона с крошкой и перегружают ее в автомобили».
Задача была поймать преступников. В операции участвовало две группы спецназа: хотели окружить группировщиков и взять в кольцо. Та группа, в которой был Низамутдинов, заходила с пустыря. «А там факел горит, освещает все вокруг! Мы на пустыре, еще и дождь пошел... Ну что поделать, команда на выдвижение была, мы на брюхе поползли по пустырю. На рубеже закрепились, ждем, — рассказывает наш собеседник. — И вдруг у меня такое движение получилось — автомат о каску дзиньк! Думаю, ох, сейчас заметят! Но нет, обошлось — преступники прошли мимо. И в этот момент прозвучала команда „Вперед!“. Ох, они там заметались, конечно».
Членов ОПГ тогда застали врасплох. По словам Низамутдинова, задержание проходило со стрельбой и взрывами — спецназовцы стреляли холостыми, дабы нагнать жути, а те отстреливались самыми настоящими патронами из пистолетов. Были среди милиционеров и раненые. «Очень большую группы мы взяли — даже места в ИВС, УВД не хватило. По районным УВД раскидали», — говорит Низамутдинов, прикидывая, что задержали тогда порядка 100 человек. Один из задержанных, по его словам, был якобы даже братом лидера ОПГ Хайдара Закирова (Хайдера), — мол, приехал на «дело» аж из Москвы. Почему-то в тот день его подержали некоторое время в неволе и отпустили, помнит Низамутдинов.
Вспомнил он еще и личную историю, когда в один из выходных дней его подняли по тревоге. «А я куда-то собрался: на мне светлый костюм, ботинки светлые, при полном параде, — говорит Низамутдинов. — Ну деваться некуда. Броник надел, каску, все прямо поверх костюма. Приезжаем на улицу Дегтярную. Белая горячка у мужика: вскрыл себе живот, крови много вокруг, кишки. Никого не пускает домой, психбригада стоит во дворе». По словам Низамутдинова, мужчина закрылся в своей квартире на первом этаже, и через окно не попасть — решетки. Лягин пошел первым, Низамутдинов — за ним, сзади — еще двое: подошли к квартире, видят, у мужчины в обеих руках ножи. Помог водитель: по словам Низамутдинова, водители у них были обученные — тренировались вместе с бойцами спецназа. «Водитель Зайни взял трехлитровую банку, наполнил водой, и с улицы зарядил ее в зарешеченное окно. И мы в этот момент пошли, дверь снесли, Лягин с левой руки нож выбивает, я кричу: „В правой нож!“...». С помощью боевых искусств мужчину обезвредили, передали врачам, его увезли в больницу. «Весь пол в крови, я бронежилет снимаю, на мне ни одной капельки! А подошва ботинок вся красная...» — добавляет Низамутдинов.
Опыт «Рыси»
В 2000-е годы ряд членов батальона уехал на чеченскую войну. Сам Низамутдинов на базе подразделения был инструктором тактико-технической борьбы, готовил сводный отряд для отправки в горячие точки. Потом, в 2002-м, после 20 лет службы, вышел на пенсию — семья настояла.
«Рысь», по словам Низамутдинова, стала настоящей кузницей кадров. «От нас пополнялись другие подразделения, вновь образованные», — говорит он. Например, когда образовался СОБР, его костяк собрали из спецназовцев «Рыси», да и командование тоже: первым командиром СОБРа стал замполит «Рыси» Лягин. Когда создавалась служба охраны президента РТ, туда пригласили Александра Аппарова — первого командира спецподразделения. Евгений Стегунов, в одно время бывший командиром подразделения, позже возглавил ОМОН. С появлением последнего туда перешла почти половина бойцов спецназа, говорит Низамутдинов. Впрочем, «Рысь» без бойцов никогда не оставалась: ряды постепенно пополнялись.
На работу спецназовцев приезжали посмотреть коллеги из других регионов — так сказать, набраться опыта, говорит наш собеседник. А в 1984-м и вовсе приехал брат генсека ЦК КПСС Константина Черненко. Низамутдинов вспоминает, что в свое время «натаскивал» даже КГБ, проводил тренировочную операцию «Набат» по освобождению самолетов. «Группы захвата КГБ тогда как таковой не было, и на нашей базе я их тренировал — и тут мы первопроходцами были, — говорит наш собеседник. — Слава богу, конечно, на практике такие умения не пригодились, зато бойцы всегда были готовы».
В 2023-м «Рысь» отмечает 40-летний юбилей: ветераны подразделения каждый год 16 мая встречаются, посещают Арское и Самосыровское кладбища, поминают своих командиров и вспоминают истории, через которые прошли плечом к плечу. А «Рысь» существует по-прежнему: сейчас это ОБОР — отдельный батальон оперативного реагирования УВД Казани.
